- У меня нет жизни, ба, она уже сломана, и все на свете знают, что моя болезнь неизлечима. Но ты только что сказала обратное. Она излечима, но это все равно сломает мне жизнь? И что это меняет? Ничего! Но, будь добра объяснить, что, черт побери, это значит?

Марго тяжело и мучительно вздохнула. И Виктория чувствовала, что страдания ее настоящие.

- Наша болезнь наследственная. Она передается из поколения в поколение. От матери сыну, от отца дочери. Но не так как передаются обычные наследственные заболевания у людей, - наконец, начала говорить женщина. И Виктория слушала, затаив дыхание и боясь пропустить хоть слово.

- Я тоже была больна этой чертовой Чумой. Но мою болезнь скрывали. И выдали меня замуж за твоего деда. Конечно, это был брак не по любви. Мы, азуры, не можем себе позволить большего. Нас мало. Я вышла замуж, родила твоего отца, и понятия не имела, что он тоже может заболеть. А мой отец так радовался, что это был мальчик. Мой муж, кстати тоже был рад, я считала, что это нормально.

- Это нормально, - подтвердила Виктория, не понимая в чем подвох, - Все отцы радуются наследникам, большинство мужчин хочет иметь сыновей.

- Да. И Аркашка рос нормальным ребенком, здоровым, упитанным. Не то, что сейчас. И мои приступы больше не повторялись. Я даже была какое-то время счастлива. Но как раз в год шестнадцатилетия твоего отца, уже после его инициации, мой отец умер. Он не болел, и не хотел оставаться в Замке Кер, поэтому я не собиралась его навещать. Но он прислал сообщение с керой, что хочет со мной поговорить, и я пошла.

Она замолчала, и долго сидела, глядя в одну точку перед собой, пока, наконец, снова тяжело не вздохнула и не продолжила.

- Он сказал, что при жизни так и не сумел рассказать мне правду, но и не смог унести эту тайну с собой. И он сказал, что болезнь эта передается только ребенку, рожденному в нелюбви. От матери сыну. При этом мать излечивается, а ребенок заболевает.

- Что значит в нелюбви? – уточнила Вики, - В нашей обычной нелюбви, по расчёту, ради детей и прочее?

- Да, в нашей такой обычной нелюбви, - горько усмехнулась Марго. Она перекинула на грудь свои седые прямые волосы и начала плести косу.

- Я кажется понимаю зачем ты мне это говоришь, - недовольно скрестила руки на груди Виктория, - Что если бы я не упрямилась, и как все нормальные люди вышла замуж, и родила ребенка, то поправилась бы, да?

- Да, - не отрываясь от косы и не поднимая глаз на внучку кивнула бабка.

- И я вообще подозреваю, что всё это ты сама придумала, в своей очередной попытке выдать меня замуж.

- Да, если бы ты не упрямилась, если бы не была одержима своим мемо, то, возможно, уже давно бы поправилась, - сказала она устало, но в конце ее предложения чувствовалась какая-то недосказанность.

- Но, - подсказала ей Виктория, - Ты хотела сказать «но».

- Но, - и она бросила косу и посмотрела на Викторию с вызовом, - Но детей мы рожаем понарошку, а любим их потом по-настоящему. И я бы никогда не поступила как мой отец, и не скрыла от тебя, что ты можешь передать своему ребенку болезнь, которая будет его медленно убивать.

- Именно так ты и поступила с моим отцом? – и она почувствовала, как в груди у нее заныло, - Ты сказала ему об этом еще до того, как я родилась?

- Он рос здоровым ребенком, - повторила Марго, - Даже после инициации, после того как я узнала, у него не было ни одного приступа. Но я ему все равно сказала, - она снова взялась плести непослушные волосы, на которых уже не осталось и следа заплетенной прошлый раз косы.

- Когда?

- Когда он собрался жениться. И, знаешь, он рассмеялся. Ведь он так любил свою первую жену! Он вот так же, как и ты сейчас, сказал, что это просто выдумки, дедовские сказки. Я здорова, он здоров, и его детям ничего не грозит уже потому, что они будут рождены в любви.

На глазах у нее блестели слезы, она перепутала все волосы, бросила их, и закрыла глаза рукой.

- Я помню, его первую жену звали Эмма, - подсказала Виктория, - И, видимо, у них что-то не заладилось?

- Да. Всё! У них всё не заладилось. Сначала их ребенок умер. Они страшно переживали, особенно Эмма. Но твой отец старался держаться. Потом выяснилось, что она больше не сможет иметь детей и это совершенно изменило ее. Она была в отчаянии, и она делала с собой страшные вещи, совершенно не дорожа своей жизнью. И вот тогда у него случился первый приступ. Его жена уже была на грани помешательства, а тут и за ним самим нужен был уход. Он не мог ее бросить.

- Я, кажется, знаю, что он сделал, - тихо сказала Виктория, - У него родилась я?

- Да, - так же тихо сказала Марго, - он просто хотел поправиться, чтобы помочь своей больной жене. Он думал о ребенке просто как о лекарстве для себя, и он понятия не имел, что будет так тебя любить. И каждый день он проклинает себя за то, что был так эгоистичен.

- А что стало с Эммой?

- Она умерла. Ты еще даже не успела родиться. Какой-то странный несчастный случай.

 - И я стала единственным, что осталось у отца, - подвела печальный итог Вики, - Кто знает, любил бы он меня, если бы его жена осталась жива?

- А ты думаешь в нашем сердце есть одно единственное место для любви? И будь оно занято Эммой, тебе бы в нем не было места? – и Марго ей грустно улыбнулась, - Ты думаешь после ее смерти он ее разлюбил?

- Наверно, нет, - ответила Вики, понимая, что, наверно, отец до сих пор любит свою первую жену, - Но по крайней мере теперь я понимаю почему он смотрит на меня всю жизнь как побитая собака.

- А ещё всю жизнь он пытается получить лекарство, которым можно тебя спасти, - ответила Марго.

- И ты не хуже меня знаешь, что это бред. И все эти его лекарства, и все эти сказки про Бессмертную помещицу, - зло ответила Вики.

- Правда? А вот твой ненаглядный мемо в него верит, - хитро улыбнулась бабка, - И не ты ли плела для него эту паутину и всякими правдами, и кривдами заставила отца взять на эту работу именно его?

- Да там никаких кривд и не понадобилось, - посмотрела она на бабку с вызовом.

- Естественно, не понадобилось. Тебе достаточно было попросить что угодно, и отец бы в лепешку разбился, чтобы тебе угодить, - ответила Марго.

- О, да! – всплеснула руками Вики, - Если бы только ты постоянно не встревала, и не мешала мне!

- О, да! Ты слишком рано поняла, что можешь им манипулировать! – возразила бабка, - И это чувство вины жжет ему сердце, но прожигает огромную дыру у него в мозгу, который отказывается понимать, что ты им просто пользуешься. Конечно, я не могу тебе этого позволить! Если ты не забыла – он все-таки мой сын!

Виктория передразнила ее, но возражать не стала. Бабка все же была права.

- Бедная мама, - неожиданно сказала девушка, - Но зачем она согласилась выйти за него замуж и родить больного ребенка?

Виктория сначала спросила, а потом догадалась.

- Подожди, так он ей не сказал? – она с сомнением уставилась на Марго.

- Конечно, нет, - Марго махнула рукой, встала, снова пересела к столу, и начала собирать разбросанные карты, - Он не сказал ей ни про ребенка, ни про жену, которая у него уже была. И меня он с ней познакомил, когда она была уже глубоко беременна тобой. Спустя пару месяцев после похорон.

- И как она отнеслась к этому, когда узнала? – продолжала допытываться Вики.

- Вики, она не знает, - ответила бабушка, - Ничего не знает до сих пор. Конечно, она расстроилась, когда узнала, что ты больна. Конечно, переживала. Но она никогда не любила твоего отца так же как он никогда ее не любил. Она оставила тебя мне и укатила со своим Лоренцо. Причем, я же ее с ним и познакомила.

- Шутишь? – не поверила Виктория.

- Нет, - ответила Марго, все еще тасуя любимую колоду, - Я, конечно, не нарочно. Просто это я настояла переехать с тобой в Италию, и она согласилась. Но здесь ей было так невыносимо скучно.  Ты выглядела вполне здоровой, приступы у тебя были очень редко, и я отправила ее во Флоренцию, пожить у моей подруги.