- Я правильно поняла, что я не должна ни о чём беспокоиться пока ты рядом? - он кивнул ей с набитым ртом, не глядя на неё, но она продолжила, - Но должна ли я беспокоиться о том будешь ли ты рядом?

Она смотрела пристально, даже немного с вызовом. Он среагировал мгновенно, бросив есть и встретив её взгляд. И глядя ей прямо в глаза, сказал:

- Всегда! Отныне и всегда я буду рядом с тобой! Только с тобой! Пока ты этого хочешь.

Он молчал и не сводил с неё глаз. Он ждал ответа, хотя ни о чём не спросил. Ева боялась, что голос её предательски дрогнет, в горле стоял ком, потому что ей хотелось расплакаться от счастья.

- Наверно, это единственное, чего я действительно хочу. Чтобы ты всегда был рядом! - и глаза её всё же наполнились слезами.

Она моргнула и опустила глаза, а потом снова посмотрела на Дэна, которого сквозь слезы видела теперь расплывчато.

- И мне уже нравится ни о чём не беспокоиться! - она улыбнулась, но не знала, что ещё сильно ошибается на свой счёт.

Когда и куда он уже успел пристроить тарелку, Ева не поняла. Он просто обнял её обеими руками, притянул к себе и поцеловал. Голова у Евы закружилась. А в её единственной здоровой руке была зажата грязная вилка. Она просто бросила её незаметно на кровать за его спиной и обняла его за шею. Она боялась, что зацепится ногой за тумбочку, которая стояла слишком близко к кровати. Боялась, что где-то между ними может оказаться тарелка с едой. И больше всего боялась, что в палату кто-нибудь войдёт.  Она видела очертания закрытой двери даже в неясном пламени свечи. Но когда руки Дэна стали слишком требовательными, страх пересилил желание, и она отпряла назад.

- Прости, я не могу! Я боюсь, что кто-нибудь войдёт!  - она опустила глаза и на всякий случай поискала тарелку с недоеденной картошкой. Увидев её на тумбочке, Ева немного успокоилась и виновато посмотрела на Дэна.

- Я уже говорил, что ты не должна ни о чём беспокоиться, когда я рядом? – улыбаясь, спросил Дэн, доставая что-то из кармана.

- Никогда! - тут же убедительно округлив глаза ответила Ева.

- Так знай! Ты можешь ни о чём не беспокоиться! - он протянул ей ключ и стал наливать в фужеры вино.

- Это то, о чём я думаю? - красноречиво переводя взгляд с ключа на дверь, спросила Ева.

- Да, дорогая моя, - сказал Дэн, протягивая ей фужер.

- Но, когда ты успел закрыть дверь? - удивилась Ева.

Он улыбнулся, достал из-за спины брошенную Евой вилку, протянул ей.

- Ещё будешь что-нибудь этим есть?

- Пожалуй, возьму ка я булочку! - сказала она, изображая свою непричастность к этому предмету.

- Я так и думал, - и он как ни в чём ни бывало положил вилку на поднос.

Ева подумала, что это третий бокал. А третий тост обычно за Любовь. Но тема была опасной, не хотелось говорить большего, чем уже сегодня было сказано.

- Можно я скажу тост? - робко спросила она.

- Тебе все можно, - улыбнулся Дэн.

- Я хочу выпить за эту деревню. Здесь я провела лучшие дни своей жизни. Здесь я встретила тебя, - и голос её всё же предательски дрогнул.

- Здесь ты стала другим человеком, в полном смысле этого слова, - поддержал Дэн, - чему я несказанно рад. Я тоже встретил тебя здесь! Я с удовольствием выпью за эту деревню!

- За Сосновку! - подытожила Ева.

- За Сосновку! - протянул к ней свой бокал Дэн.

Она снова выпила до дна. В знак своей любви и уважения к этому скромному и так горячо ею любимому месту. И казалось, она лишь на секунду задумалась, а когда хотела поставить бокал, тумбочка уже оказалась от кровати на безопасном расстоянии. Ей пришлось встать с кровати, чтобы отнести бокал. А когда она повернулась, её встретили его руки. Горячие нежные и требовательные руки. И пьянея от его близости больше, чем от вина, она уже не могла, даже если бы захотела, ни о чём беспокоиться. Он был с ней! Он обещал, что всегда будет с ней! И это единственное что ей нужно было знать!

- Господи, где ты была всю мою жизнь?! - переворачиваясь на спину, спросил Дэн, помогая Еве удобно лечь скорее на нем, чем на этой узкой кровати.

Она ничего не ответила, просто поцеловала его в грудь, улыбнулась и закрыла глаза. Она слушала стук их сердец и не понимала какой из этих бешеных ритмов отбивает её сердце. Говорят, любовь - это химическая реакция, оргазм - выброс гормонов. Чистая биохимия. Но это была такой силы биохимия, что её до сих пор немного потрясывало. Она чувствовала, как в том месте, где его горячая рука прижималась к её мокрой спине, текли капли пота и было щекотно.

На груди и животе между их голыми телами тоже уже образовалась целая лужа и Ева потянулась за простыней, чтобы проложить её между ними. Но она совсем забыла, что ещё не совсем выздоровела и слишком сильно дёрнула за одеяло больной левой рукой. Плечо пронзило острой болью, она невольно вскрикнула, и чуть не потеряла сознание. Как обычно, Дэн среагировал молниеносно. Он положил Еву на кровать, снял повязку, ощупал плечо. Еву мутило, рот наполнился слюной, она боялась, что её сейчас вырвет. Дэн повернул её на здоровый бок. "Нет, нет, нет, нет!" - мысленно уговаривала она сама себя. "Пожалуйста, нет!" Вроде отступило. Ева едва приоткрыла глаза. Дэн сидел перед кроватью как был голый, прямо на полу.

- Ты не боишься, что меня стошнит прямо на тебя? - приоткрыв один глаз, спросила Ева, - И выключи этот ужасный свет!

Она не помнила, когда он его включил, но как он встал и прошлёпал босыми ногами к выключателю слышала, лёжа с закрытыми глазами. Когда свет, наконец, погас, вроде ей даже стало легче.

- Ну, как ты? - спросил он, присаживаясь на краешек кровати.

- У меня от тебя кружится голова, - улыбнулась Ева.

Он заботливо прикрыл её той самой простынею, которую она пыталась достать.

- Холодно, - пожаловалась Ева.

Он накрыл её поверх простыни одеялом.

- Так лучше?

- Намного, - ответила она и открыла глаза, которые, наконец, привыкли к темноте.

Свеча на тумбочке до сих пор горела. Ева попробовала пошевелиться и довольно легко перевернулась на спину, убрав ноги, чтобы Дэну было удобнее сидеть.

- Тебе не холодно?

Он отрицательно покачал головой и поправил на Еве одеяло.

- Повязка промокла. Я принесу тебе новую, - он хотел встать, но она его удержала.

- Потом. Без неё так хорошо.

И она откинула одеяло и потянула его к себе.

- Уверена? - на всякий случай спросил Дэн, -эта кровать слишком узкая для двоих. Тебе будет неудобно. Он лёг поверх одеяла.

- Побудь со мной.

Она хотела его обнять, но рука онемела, и Ева побоялась нового приступа боли и тошноты, если вновь попытается ей пошевелить.

- Мне так с тобой хорошо, - призналась Ева.

- Мне тоже, - погладил её Дэн поверх одеяла.

Он нащупал под одеялом её левую кисть и остановился.

- Можешь пошевелить пальцами? - попросил он.

Она пошевелила.

- А кистью?

Это у неё тоже получилось. Потом без дополнительных просьб она пошевелила всем предплечьем и только собиралась пошевелить больным плечом, как Дэн прижал ёе руку:

- Плечом не надо! - предупредил он. - Постарайся заснуть!

Честно говоря, Ева и так с трудом боролась со сном. Она чувствовала, что должна сейчас поспать.

- Прости, я что-то так устала, - прошептала она.

- Это ты меня прости, - он поцеловал её в макушку.

И она по старой своей привычке начала было беспокоиться о том, что там на тумбочке стоят неубранная посуда и вино, и из всей одежды на ней остался только след от лейкопластыря на раненой левой руке.  Но ведь теперь все изменилось? Он был рядом! Он обещал всегда быть рядом! Он сказал ни о чём не беспокоиться. И Ева спокойно и незаметно погрузилась в светлое забытьё.

Глава 17. Домой!

Ева ещё не открыла глаза, но уже поняла, что было утро. И по отдаленным голосам и привычной больничной возне было понятно, что утро уже не раннее. Первое, что она почувствовала была непонятная саднящая боль в боку, на котором она лежала. Она осторожно потянулась туда больной рукой и поняла, что она в рубашке, а то, что доставляло ей сейчас неудобство - всего лишь перекрученная резинка трусов. Еве стало смешно. Много бы она дала за то чтобы посмотреть на то как он ее спящую одевал. Она перевернулась на спину и, открыв глаза, машинально посмотрела на тумбочку. На ней ничего не было. Попыталась освободить из-под одеяла больную руку и почувствовала, что на плечо снова налеплен пластырь. В-общем, если бы не эта злополучная резинка, можно было легко подумать, что ничего не было. Но под резинкой свербело, и Ева точно знала, что это был не сон.