- Там она и познакомилась с Лоренцо? – догадалась Виктория, - Что прямо на улице как обычная смертная?

- Прямо в садах Боболи, как какая-нибудь глупая студенточка, - улыбнулась бабуля.

- Как ты думаешь, его то она любит?

- Трудно сказать, - пожала плечами Марго, так и не начав раскладывать карты.

- Также трудно как понять любит ли она меня? – усмехнулась Вики.

- Она любит тебя, - возразила бабушка, - Может быть не так самоотверженно, как другие матери. Может чуть меньше, чем ты того заслуживаешь. Но любит. И напрасно ты злишься на нее за это.

- Я злюсь? Нет, я не злюсь. Я презираю ее за то, что свои плотские утехи она предпочла больному ребенку, вот и всё. Это всего лишь презрение, а не злость.

Марго вздохнула, пересела к ней на кровать и погладила ее по голове, как маленькую.

- Девочка, моя! А на что ты способна ради своей любви? – сказала она мягко и внимательно посмотрела на внучку. - Знаешь ли ты, что у твоего ненаглядного Дэна есть девушка?

- Девушка? Но ведь он… Я так и знала, что ты что-то видела! – хотела выкрикнуть она бабке в лицо, но голос ее предательски сорвался и заскрипел.

- Я не видела, - все так же мягко возразила Марго, - Я просто поговорила с твоим отцом.

- Кто она? Он любит её? Где они познакомились? – шипя и почти плача задавала свои вопросы Вики.

- Вот завтра сама всё и узнаешь, - ответила Марго и встала.

- Нет, ба, не уходи. Расскажи мне кто она, откуда она вообще взялась? Она мемо? Ба! – хныкала Виктория.

Но Марго четко дала понять, что разговор на этом закончен - она пожелала ей «приятных слов» и ушла.

Виктория была в панике, а может в ужасе, ведь столько всего нужно было осознать, понять, принять, переосмыслить, тут уж точно не до «приятных снов». Но это был слишком длинный день. Она закрыла глаза, чтобы собраться и подумать, но уснула, едва ее голова коснулась подушки.

Глава 26. Прогулка по парку

В ярком свете дня великолепный Замок Иконниковых был еще красивее, чем ночью. День был на удивление теплым и вместо того чтобы сразу идти в дом, Ева пошла побродить по парку, насладиться его великолепием, и воздухом подышать.

Все дорожки были почищены. Под слоем снега угадывались очертания кустов, подстриженных в форме правильных геометрических фигур. Но, несмотря на белизну и свежесть снега, на его фоне античные статуи, установленные по парку, были всё равно белее. Куда убирали снег с широких подъездных дорожек, для Евы было загадкой. Она вспомнила снежные сугробы, нагребаемые дворничихой за зиму вдоль тропинки к подъезду. Представила белоснежные статуи в этих грязных завалах несвежего снега с бычками и жёлтыми разводами, поморщилась и восхитилась, что здесь даже уборка снега была организована красиво. Наверно, снег просто вывозили.

По центру площади перед центральным входом был круглый фонтан. С невысоким бортом и узнаваемой фигуркой Фавна по центру, сейчас он был полон снега. С двух сторон от фонтана тоже стояли белоснежные статуи. Ева подошла к ближайшей из них. Небольшая металлическая пластинка на постаменте у ее ног гласила "Гера. Юнона". Вот так, чтобы без вопросов, имя богини было дано и в древнегреческой и в римской интерпретации. Изящные ступни в сандалиях. "Размер 37-38" - определила Ева на глаз. Она немного отошла, и внимательно оглядев строгую богиню, решила, что, если бы не постамент, который поднимал ее на метр с лишним от земли, то ростом она была бы не выше Евы. Значит, выполнена в "человеческом" масштабе. Приятная такая античная очеловеченность. Она проследила за взглядом безжизненных мраморных глаз. Гера смотрела на статую с другой стороны фонтана. А куда же еще могла смотреть ревнивая Гера? Конечно, на Зевса! Вернее, за Зевсом! Этого бородатого ловеласа трудно было с кем-нибудь спутать. А любвеобильный Зевс, ожидаемо, смотрел в сторону. Можно даже сказать налево. Налево от Геры, и прямо на дорожку, которая огибала дом. Ева, одарив лохматого громовержца недобрым взглядом, по ней и отправилась.

Дом стоял на склоне и дорожка, по которой пошла Ева, оказалась широким пологим спуском, если огибать дом по большему радиусу или небольшой крутой лестницей, если идти ближе к стене. Ева выбрала лестницу, на всякий случай, покрепче держась за перила и внимательно глядя под ноги. Только ступив на ровную поверхность, она позволила себе поднять глаза.

С этой стороны дом выступал в сад большим полукруглый эркером, над которым был открытый балкон с ровными столбиками массивных перил. Таким же полукругом, только большего диаметра, обрамленная такими же перилами, выдавалась вперед площадка перед домом. Пока Ева видела впереди за ней только небо и далекие силуэты деревьев. Но по мере того как она приближалась к перилам, пейзаж становился все шире и разнообразнее. Сначала видны были только заснеженные поля и лес до самого горизонта, но затем появилась река. Она змеей выползала откуда-то из-за леса, и словно специально изогнувшись петлей к подножию этого замка, вновь исчезала где-то за деревьями. У Евы перехватило дыхание от открывающихся перед глазами просторов. А когда она подошла к самым перилам и увидела прямо под ногами симметричные узоры низких подстриженных кустов, воздуха в ее груди не осталось совсем.

- Охренеть! - вырвалось у нее вслух.

"И они живут здесь вдвоем, с поваром и экономкой? В замке, похожем на Версаль?" Евины чувства не вмещались в переполненный эмоциями мозг. Представшая перед ней картина и восхищала, и угнетала ее одновременно. Немного придя в себя, она начала замечать детали. Все те же белые статуи, стоящие по парку и на лестнице, спускающейся вниз широкими пролётами с двух сторон от площадки, на которой она сейчас стояла. Арки, ажурные, полукруглые, изящные, перекрывающие в нескольких местах дорожки. Ева пыталась представить, как все это будет выглядеть весной: широкая синяя лента реки в изумрудном обрамлении полей; белоснежные каменные фигуры в изгибах замысловатых рисунков кустов, покрытых мелкими листочками словно плотным темно-зеленым бархатом; и плетущиеся по перголам розы: красные, белые, розовые, персиковые, желтые. Ева даже закрыла глаза, чтобы представить себе эту картину. Но ее прагматичный мозг лишил ее этой возможности. "В нашем климате не растут розы!" - вспомнила она и, опечалившись, открыла глаза. И эти витые голые арки показались ей такими одинокими. Никакие другие растения кроме роз, она представить себе на них не могла. Она тяжело вздохнула.

- Наверно, летом здесь еще красивее, - прозвенел тоненький как ручеек голос прямо рядом с Евой.

Она дернулась от неожиданности.

- Простите, я не хотела Вас пугать, - сказала неизвестно откуда появившаяся девушка, - Вы, наверно, Ева?

В длинной белой шубе с накинутым на голову капюшоном она не была похожа на земное существо. И сверкнувшие, как показалось Еве, в свете солнца ледяным блеском пронзительные голубые глаза вызывали стойкую ассоциацию со Снежной королевой. Правда, льняные волосы странного зеленоватого оттенка придавали ей большее сходство с Русалочкой, как и этот высокий, но неровный, словно ломающийся, голос.

- А ты, наверно, Виктория, - догадалась Ева.

- Виктория Шейн. Рада с Вами познакомиться, - и она потянула Еве тоненькую как веточка руку.

Ева удивилась этой протянутой руке («разве девушки так здороваются?»), но виду не подала, сняла перчатку и аккуратно пожала эту холодную как лед куриную лапку.

- Взаимно. Ты не замерзла? - отпуская руку девушки, забеспокоилась Ева.

- Нет. А руки у меня всегда холодные, - улыбнулась эта девушка-девочка.

Ева помнила, что ей должно быть что-то около двадцати лет, но глядя на это тщедушное существо, Ева не дала бы ей больше пятнадцати.

- Сегодня замечательный день для прогулок, - сказала Ева, - Солнечно и очень тепло.

- И всюду снег, - поддержала ее Виктория, глядя вдаль, - Я так люблю снег! И Россию, - добавила, она, немного помолчав, - Но мама увезла меня в страну, где не бывает снега. Хотя, спасибо, что не в Африку.